С 15 августа началась поисковая экспедиция спелеоклуба "Мория". Марценюк, Пищурников и Радченко отправились на верхнее плато, дабы подняться на высшую точку, осмотреть окрестности, а по пути пошарить между камней. Когда мы поднялись на верхнее плато, нас начали терзать смутные сомнения, стоит ли подниматься на вершину Дженту, ведь она почти вся скрылась в жуткой чаче и оттуда ничего не увидишь. План действий был изменён, и мы свернули в небольшую балочку, где и начали поиск полостей. Уже через 15 минут появились первые находки: были найдены два понора, в обоих надо разбирать завалы глыб. Этому занятию мы были преданы в течение 3 часов. Мы решили, что завтра вернёмся с ломом и сапёрной лопаткой, как говорится: "Не хотите по-плохому - будем по-хорошему; сами виноваты".

Решили идти к лагерю через кош, по дороге мы продолжали чесать район. И вот и Марцик и Олежка что-то нашли, и я двинулся к ним посмотреть их находки. Небольшой ручеёк скрывался в отверстии размером с кулак, возле которого стоял Марцик, когда я подошёл вплотную к находке, дым от моей сигареты медленно, но уверенно потянулся вниз к месту исчезновения ручья, и это при моём росте 1,86м, а я не нагибался. Мы присели, и я просунул ладонь, рука ощущала совсем не слабый ветерок а наши уши слышали тихое завывание. В соседней воронке Олежка нашёл довольно свежее проседание грунта, открывшее понор, забитый землёй. Очевидно было, что они должны соединяться, а так как Олежкин понор, казалось, потребует меньшик сапёрных усилий, то решили приложить свою руку именнок нему. На следующий день, 16 августа, из нашего лагеря возле избушки "Кордон Дорбун-Кол" наверх отправились две двойки: Шевчук, Марценюк и Бережной, Радченко. Первая, захватив лом и еду, удалилась по уже известной нам дороге по руслу ручья (впадающего в слона?). Вторая решила проверить правдивость имеющейся у нас карты и по дороге пройти к кошу, а по пути в малом каньоне найти дыру, помеченную на кроках, имевшихся в наличии. Взяв 50 м верёвки, шлямбурный набор и прочее вертикальное барахло, а также сапёрную лопатку, забытую первой двойкой, мы почесали искать нужное нам ответвление дороги.

Дорога оказалась логичной, но очень извилистой и длинной, так как её строили для машин, а не для пешеходов. Поиски пещеры возле малого каньона окончились безрезультатно, и мы, ускорив шаг, двинулись к первой двойке, вовсю орудующей над понором. Добравшись до места, мы узнали, что планы первой двойки также поменялись. Из-за того, что лом - неподходящее орудие для извлечения рыхлого грунта, им пришлось начать ворочать глыбы в поноре с ручьём, и, скажем, довольно успешно. Вокруг лежали внушительных размеров камни, и вход заметно расширился. Мы присоединились к их занятию, и в дело был пущен дополнительный инвертарь: тросовые петли и сапёрная лопатка. Так как с собой у нас было два комбеза на четверых, то по очереди Марцинюк и Радченко пропихи- вались вниз, окапывали очередную глыбу, стропили её тросовыми петлями, а наверху трое впрягались в лом, продетый в ухо последней петли, и помогали глыбе выбраться на поверхность. Всё это мероприятие жутко осложнял "пакостный ручеёк". Работающие внизу быстро промокали, а у тянущих разъезжались ноги в багнюке, порождёной нашими с ручьём совместными усилиями. Не прошло и трёх часов, как мы решили, что лучше поздно, чем никогда, и все, кроме меня, поочерёдно занялись вплотную изменением русла ручья. И ручей потёк в другое отверстие и перестал мозолить нам раз- личные части тела. В этот день смена закончилась тем, что мы наткнулись на крупную глыбу, которая настоятельно доказывала, что ей и там неплохо. Мы дружно сказали: "Тьфу на вас ещё раз, утро вечера мудренее", и, припрятав барахло, отправились в лагерь. Качественно поужинав, мы обсудили планы завтрашнего дня и сыграли перед сном партейку в преферанс.

Наутро следующего дня мазохизмом отправились заниматься все, кроме Бережного. Прийдя к понору, мы были приятно удивлены тем, что от багнюки в поноре не осталось и следа. За ночь всё подсохло. И уже тогда Марцик утверждал, что незачем обзывать глубочайшую понором. Начали опять работать по вчерашней схеме - один окапывает и стропит глыбу, трое выполняют обязаности бурлаков. Часа через два загвоздка вчерашнего дня была извлечена, и теперь совсем не казалась такой большой и непреодолимой. И ещё не одна такая каменюка была в этот день с почётным эскортом доставлена на свет божий. Но как ни прискорбно, к концу дня мы убедились, что надо изменить направление работ, так как мы упёрлись в монолитную щель, но её скорее всего можно обойти, если копать влево. Так мы и поступили на следующий день. В этом направлении мы работали три дня, пока опять не столкнулись с очередным ребусом.

Ход перегораживали три глыбы, лежащие сразу за сужением. Их конфигурация и расположение не позволяли вынуть хотя бы одну. Попытка расколоть их молотком также не увенчалась успехом, долбить приходилось, вися вниз головой. День кончился, не принеся никаких изменений. Вечером в лагере пришли к выводу, что глыбы нужно выжигать. На следующий день Радченко, Бережной и Марцинюк отправились выполнять задуманное. В тече- ние четырёх часов собирали дрова. Когда понор был доверху нафарширован разнообразной горючей дрянью, всё это обильно полили бензином и подожгли (со второй попытки, так как я оказался плохим факелометателем). В считанные минуты благодаря хорошей тяге понор превратился в адскую топку. Мы, затаив дыхание, следили за работой огня, ведь правду говорят: "Человеческий глаз не устаёт смотреть на огонь, воду и чужую работу".То и дело слышался треск раскалывающихся камней, отчётливо слышавшийся сквозь завывание пламени. И только ливень с градом нагнал нас с насиженных мест. Вечером мы сушили вещи и делились впечатлениями, в свою очередь те, кто оставались в лагере, расказывали о гостях, побывавших за день.

На следующий день покопаться в пепле и саже и выяснить результаты работы огня отправились Пищурников и Радченко, Бережной должен был выйти позже. Не помню, что нас задержало, почему мы вышли позже. Когда мы добрались на место, я напялил комбез, взял молоток и, нацепив на голову налобник, полез в понор. Все стены были покрыты сажей, куски отколовшихся камней лежали впере- межку с пеплом. Некоторое время пришлось потратить на извлечение камней, отколовшихся от стен, я передавал их Олежке, а он их складывал на поверхности. Вскоре я добрался до трёх глыб, преграждавших нам путь, я взял молоток и решил попробовать их на прочность. Огонь потрудился на славу, они легко крошились, и вскоре их остатки провалились куда-то ниже, открыв проход, я заглянул туда и увидел очередную каменную пробку. Я выбрался на поверхность, а моё место занял Олежка. Проходом к этой пробке служил калибр, преодолев его, Олежка попал в тесную камерку, образованную расклиненными глыбами. По направлению движения воздуха он начал разбирать пробку. Через некоторое время Олежка выбрался и поведал, что открылся новый калибр, и за ним видна не сильно узкая щель. Ему не хотелось туда соваться без каски с одним налобником, одетым поверх капюшона. Одев налобник поверх кепки, я отправился вниз, поддерживая с ним голосовую связь. Новый калибр я преодолел ногами вперёд. Я попал в щель, которая не вызвала особых затруднений. Так я попал в первый грот, получивший название "Копчённый". Полгрота довольно круто уходил вниз. Здесь я впервые встретил монолитные стены, а не расклиненные глыбы. В дальней части грота начиналась мелкая сыпуха, а в конце меня ждала очередная пробка. В гроте я потерял связь с Олежкой и, немного повозившись с пробкой, пошёл наверх. После моего рассказа Олег решил сам посмотреть грот. Посовещавшись, мы решили идти в лагерь, ведь Бережной так и не пришёл, а с одним налобником на двоих не сильно поработаешь, учитывая, что без света не пройти калибры и щель. Мы двинулись в лагерь с мыслями, что сегодня первый день, когда мы с меньшими трудозатратами преодолели большее растояние, чем за всё время раскопок; похоже, пещера устала и начала сдаваться. В лагере мы поведали о наших успехах, и было решено, что завтра Марцинюк, Радченко и Бережной с касками и карбидками идут выяснять, не собирается ли капитули- ровать непокорный понор.

Вот зажглись карбидки, берём молотки, петли, лом и отправляемся вниз, распаковываемся в гроте. Здесь без труда можно работать, стоя в полный рост вдвоём. Вытаскиваем из пробки внушительных размеров глыбу, разгребаем мелкие камни - и перед нами открылась щель, идущая круто вниз и почти сразу сворачивающая вправо. Марцик идёт на разведку, я слышу, как он шкребётся сквозняком и ему периодически задувает карбидку, через некоторое время он просит, чтобы я передал молоток. Сбив молотком острые перья с очередного калибра, он просачивается в следующее расширение - грот "Ломовая часовня". Оглядевшись, Юра сказал, что ему нужен лом. Частично запихнувшись в щель вниз головой, я пропихнул вперёд лом, из калибра впереди появилась вначале рука, а потом и голова Марцика; он с кряхтением и матюками дотянулся до лома. Я начал интере- соваться, как мне лучше добраться к нему, он заверил меня, что лучше вперёд ногами, и я согласно полученной инструкции начал пихаться в щель. Но не тут-то было (коротким длинных не понять): я самым банальным образом застрял. Минут этак за 15 я выбрался обратно, распихивая по различным нычкам камни, лежащие на дне щели. Перекурив, я предпринял ещё одну попытку, на этот раз вперёд головой. Продвигаясь вперёд, я продолжил чистку щели от камней и довольно быстро вывалился в грот, там я сказал всё, что я думал в тот момент об этой щели, о Марцике и его совете, в общем щель получила название "Тропа Марцика". За то время, что я колупался в щели, Марцик при помощи лома спустил куда-то вниз несколько глыб из пробки, которая являлась дном грота. В результате под стенкой открылся проход, уходящий вертикально вниз, было решено, что можно спуститься скальником по перьям, но хотя бы для успокоения нужно вцепить кусок верёвки. За трансом с верёв- кой и прочим нашим барахлом, оставленным в гроте "Копчённый", пополз Юра. Процедура препро- вождения транса через щель сопровождалась матюками с обеих сторон, но всё же увенчалась успехом. Повесив успокоительный шнурок, я полез вниз. Спустившись ниже на 5 метров, я очутился в тесной камерке, именно сюда провалились камни, которые разворошил Марцик, распихав их так, чтобы они не мешали, я нашёл проход. Приняв транспортник, я просочился дальше и крикнул Юре, что он может спускаться, только осторожно, не скидывая вниз камни. Пока Марцик спускался, я разобрал ещё одну пробку и через очередной калибр вывалился в небольшую галерейку, оповестив о своих успехах Марцика, я двинулся вниз по галерее. Галерея выводила в первый зальчик нашей полости, получивший название "Бильярдная". Это название связано со сном, приснившимся минувшей ночью Юре, а именно ему приснилось, что он разбирает очередную пробку, и глыба проваливается куда-то вниз. А в открывшемся проходе видно, как восходит солнце, и его взору предстаёт огромный, пустой стадион. Так вот, попав в зал я кричу Юре, что это не похоже на стадион, а сойдёт разве что за бильярд- ную; так и появилось это название. Надо отметить что в ту ночь оригинальный сон посетил и Ёжика, но пересказывать этот опус с аэропланом в кустах не буду, так как разобраться в нём, думаю, под силу только старине Фрейду. Остальные участники экспедиции в ту ночь были обделены снами. Когда Марцик ворвался в зал, то он тут же свалился в какое-то углубление, так как не протёр запотевшие очки, и тут же заявил, что этот подлый проход он назовёт проходом "Белого". Осмотревшись в зале, мы поняли, что дном ему служит устье колодца, заваленного огромными глыбами. Но и в этом завале присутствовала тяга, и я через проход Белого начал углубляться в завал, но очень скоро я потерял ориентацию и был вынужден вернуться обратно в зал. Посовещавшись, мы решили, что нужно выбраться на поверхность, пообедать и вернуться к завалу уже с пикетами, изготовлиными из различных блестящих пакостей, имеющихся у нас в наличии, а именно: фольги от сигарет, упаковок от шоколада и растворимых напитков. Наверху, утомлённый долгим ожиданием нас, Бережной записывал на диктофон устные доклады о передвижениях облаков в районе горы Дженту. Пообедав и затарившись пикетами, начали щемиться вниз. В тропу Марцика Юра заманил меня карамелькой. За 20 минут мы добрались до нашего завала, получившего название "Завал каторжников". Через два с половиной часа игры в пятнашки пикетами, разбрасывания всё тех же вездесущих камней и убивания и без того убитых комбезов, нас ждало очередное открытие.

Я вывалился в небольшую камеру с монолитными стенами, на дне которой была водобойная яма, которая свидетельствовала о том, что здесь иногда бывает довольно мокровато, а сейчас здесь тёк ручеёк толщиной в мизинец. Он сочился в треугольную щель, и я двинулся за ним. Просочившись сквозь щель, я очутился на узкой полке, ручей ниспадал куда-то вниз, тусклый свет карбидки не позволял расмотреть, что там внизу. Тогда я включил галогенку и сказал: "Ну вот и твой стадион нашёлся, Марцик". Зал был просто огромным после узких шкляв с завалами, почти неделю сдерживав- ших наше продвижение, но даже по сравнению с залом "НСС" в "Майской" наш зал "Одесских спелеологов" был большим и величественным. Я нашёл проход на более широкую полку, перейдя туда, я позвал Марцика.

Добравшись до меня, Марцик с криками: "Можно я!Можно я!", начал карабкаться вниз по девяти- метровому уступу, и прежде чем я успел что-либо сделать, он понёсся вниз по залу, оглашая тишину радостными воплями. Я не спеша спустился в зал, сел на камень и закурил, любуясь, как по залу мечется огонёк карбидки Марцика. Дном залу также служил глыбовый завал, и только под правой стенкой было монолитное русло оранжевого ручья, устремлявшегося по залу вниз. Между глыб зияли щели, мелкие камни гремели куда-то вниз. Откуда-то из глубин зала донёсся крик Марцика о том, что он подошёл к устью широкого колодца, и дальше без вертикального снаряжения здесь делать нечего. Я крикнул ему, что пора возвращаться, и мы двинулись на поверхность.

Находясь под впечатлением первопрохождения, мы на радостях весь путь наверх преодолели за 45 минут, по пути строя коварный план, как разыграть Бережного. Первым на свет божий выполз Марцик, вот он-то с кислой физиономией и поведал Димке о том, что дыра заткнулась, что мы упёрлись в непроходимый завал. Чуть позже выполз я с не менее кислой рожей, весь грязный и подранный (мой комбез уже после "Майской" называли "Когда ж я сдохну": отодравшиеся на пятой точке заплаты теперь напоминали крылья сдохшего мотылька, и на всех швах торчали какие-то лохмотья). Я молча закурил и понуро двинулся в сторону Юры, восседавшего на возвышенном валуне. Когда я подошёл к нему вплотную, он запрыгнул мне на плечи, и мы начали исполнять весьма странный танец, похожий одновременно на все и ни на один в отдельности; всё это сопровождалось радостными воплями всех трёх, так как Бережной уже понял, что заткнувшаяся дыра не вызвала бы такой реакции и успел сфотографировать это безобразие.

Мы неспеша собрались и двинулись в сторону лагеря, по дороге пересказывая Димке наши сегодняшние похождения под землёй. Уже перед самым лагерем Марцик предложил, чтоб я залез к нему на плечи, и теперь он прокатит меня в лагерь. Надо заметить, что когда мы утром поднимались наверх, на поляне леспромхоза стояли только три наших палатки, а теперь здесь обосновались ещё и поляки с ростовчанами. Не зная об этом, наша пирамида, жутко шатаясь и спотыкаясь, с воплями ворвалась в лагерь, где и грохнулась, когда Юра споткнулся в очередной раз. По нашему появлению обитатели лагеря поняли, что мы вернулись с победой, и потребовали подробного отчёта, только чтоб мы расказывали по очереди, а не все разом.

К концу дня мы решили, что завтра в дыру, которой уже дали название "Мория" в честь нашего спелеоклуба, пойдут две двойки. Радченко и Марцинюк займутся навеской, а Пищурников и Шевчук будут выполнять топографическую съёмку.

На следующий день мы приступили к выполнению составленного плана, первая двойка с двумя трансами ушла под землю на 40 минут раньше, чем вторая. Но так как узость ходов сильно замедляла передвижение с грузом, то вторая двойка, выполняя топосьёмку всё же нагнала первую возле девятиметрового уступа в процессе навески. Спустившись скальником, вторая двойка приступила к детальному осмотру зала, перед тем как начать его сьёмку.

Завершив навеску уступа, мы отправились к колодцу, найденному вчера Юрой, осмотрев его, приступили к его навеске. Скоро к нам подошёл Ёжик и поинтересовался, не приходил ли к нам Олежка, он пошёл по контуру зала и не вернулся.У нас он не появлялся,как выяснилось позже он нащёл ещё один зал и в данный момент ползал по нему.Получив отрицательный ответ Сергей про- должил обход зала по левому контуру.Навесив колодец я спустился на его дно,небольшая наклон ная галерея приводила к следующему колодцу.Но в это время опять пришёл Шевчук,поинтересовал- ся непоявлялся ли Олежка,и заверил нас ,что мы навесили не тот колодец. Я поинтересовался: что значит не тот. Оказалось, что если спуститься в конец зала, то мы увидем, что зал обрывается колодцем. А самое главное - вход этого колодца на 50 м ниже входа навешенного нами колодца. Я поднялся из колодца и пошёл посмотреть на новый колодец. По большому счёту, это оказался не колодец, а уступ ,выводящий в каньон в который приходят несколько притоков, притом очевидно та ветвь, которую мы начали пробивать тоже вывалится в этот каньон. Я вернулся к Марцику и сказал снимать навеску. К этому времени появился Олежка и расказал о своей находке. Найденный им зал имел сложную конфигурацию из-за глыбового завала и потребует много времени на его съёмку. Было решенно отснять основной зал и выходить так как мы неуспеем отснять сегодня и верёвки хватило бы навесить уступ и всё, а и без этого понятно, что дыра прёт. Так и поступили , выбравшись на поверхность,собрали барахло и отправились влагерь. Весь следующий день прошёл в подготовке к сброске, следует отметить, что Радченко и Бережной сходили к пешере и укрепили импровизированную табличку , изготовленную из крышки какойто жестянной банки и прикрепить бутылку с запиской.

Со сброской нам повезло, до Рожкао нас довезла та же машина, что забрасывала наверх. В Рожках мы тоже не сильно долго ждали попутки, и здесь в глубинке ещё не сильно сказывалось падение рубля, идущего в то время камнем вниз. В этот день мы заночевали в Курджиново, а утром автобусом отправились в Лабинск. В Лабинске мы пересели на Армавирский автобус, заплатив деньги водителю. На первом же посту ДАИ были проверены билеты и всех безбилетных вместе с водителем забрали для составления протоколов. Через час мы ехали дальше в сторону Армавира. На вокзале в Армавире мы провели ещё одну ночь, а утром отправились в Ростов, откуда лежал последний отрезок нашего пути домой - поезд Ростов-Одесса. И через день нас встречала родная Одесса.

В следующем августе мы собираемся проводить экспедицию по дальнейшему прохождению шахты "Мория" - Мория-99.