Dm           B
Здесь солнца нет,здесь нет тепла,
      Gm                C        A
Лишь холод камней, что нас окружают,
Здесь льется вода, здесь вечная тьма,
Лишь свет фонарей ее разрывает.
Мы рвемся наверх, где воздух и свет,
Усталые руки о камни сбивая,
Но время пройдет, мы вернемся сюда
И снова шагнем навстречу испытаньям.

   B          C          A           Dm            B
Холодный воздух подземелий встретит нас в который раз,
  Gm      B          A           Dm
И снова узким будет лаз, тонка веревка.
  Gm    C            A             Dm
И снова мы идем во тьме, где в тишине
            B          Gm        A         Dm
Лишь шум воды, свет фонарей и голоса друзей.

Вновь мы стоим у края дыры,
Нас вниз зовут чудесные миры.
И вот начат спуск и нельзя отступить -
До самого дна должны мы дойти.

Холодный воздух подземелий встретит нас в который раз,
И снова узким будет лаз, тонка веревка.
И снова мы идем во тьме, где в тишине
Лишь шум воды, свет фонарей и голоса друзей.

Проходят часы, минуты летят,
Из недр земли мы уходим назад -
Туда, где простор и травы шумят,
Где близких людей мы сможем обнять.

Но снова голос глубины окликнет нас в который раз,
И снова узким будет лаз, тонка веревка.
Мы вновь шагнем навстречу тьме, где в тишине
Лишь шум воды, свет фонарей и голоса... друзей.

Как быстротечно сквозь века
Спешит медлительное время -
Никем незримая река,
И всё же властная над всеми.
Ни переплыть, ни пронырнуть,
У берегов не задержаться,
Былого вспять не повернуть,
И только памятью прижаться.

И позабыть уже невмочь
Дженту в её лесной короне
И ту заснеженную ночь
В избушке рубленной на склоне.
Та ночь прозрачна и темна
Из звёзд созвездья мастерила,
А у замёрзшего окна
Негромко пела Катерина.

Аккорды плыли как весна,
Под ними слов капель повисла
То немудрёных, то весьма
Многозначительного смысла.
И, разомлев над их огнём,
Вращалось небо еле-еле,
И звёзды таяли на нём,
И в пихты падая звенели.

С поленьев сыпалась зола,
А песни, песни - всё звучали,
И души грелись у тепла
Их доброты и их печали.
Застыли звуки всех ночей
И лик горы под белой маской,
Но голос пел, и пел ручей,
И брат его - в пещере Майской.

Поныне слышу, пусть до дна
Всё смоет времени быстрина,
Как у замёрзшего окна
Поёт негромко Катерина.
По жизни глупой и скупой
Проносим крест с собой вразладе,
Но ведь несём, ты только пой,
Ты пой всего святого ради.

Капюшоны надвинутые на глаза,
И нами уже покинутые горы за...
Метели шальными всплесками, тьмой приглушенными
За занавесками снежными, шелковыми.

Бьётся раскаяно, как чья-то судьба
О красные скалы Рожкао река Лаба.
Пихты под снегом талым плачут седым, седым
За перевалом заносит наши следы.

Ночная машина с долу не сводит глаз,
Куда-то, куда-то к дому уносит нас.
А мы уже отрешенно о прожитом не скорбя
Из-под капюшонов смотрим в самих себя.

Бьётся раскаяно, как чья-то судьба
О красные скалы Рожкао река Лаба.
Пихты под снегом талым плачут седым, седым
За перевалом заносит наши следы.

За перевалом, наши следы...

Забудь про все, когда идешь,
Туда где солнца не найдешь
Встал на карниз, перестегнись и вниз
И поздно, брат, трубить отбой,
Довольствуйся своей судьбой,
Ведь мы штурмуем бездну.

Луч фонаря прорезал мрак,
Зачем туда идешь чудак?
Ты знаешь, что на это нет ответа.
Под мерных капель мерный стук
Мы снова бьем за крюком крюк,
Ведь мы штурмуем бездну.

Во тьме пропавшие века
На всех нас смотрят свысока
Для них наш труд - лишь жалкое мгновенье
А мы идем под гул воды
Всего в пол шаге от беды -
Ведь мы штурмуем бездну.

Там, наверху, твоя любовь
А здесь застыла в жилах кровь
И над свечой ты сушишь рукавицы
Не надо слов, не надо фраз
Мы под землей не в первый раз,
Который год уже штурмуем бездну.

Сегодня в Пасть Гоф на новый маршрут..
А дождик стучит по бревенчатой крыше...
И многие, может быть, нас не поймут
И в книжках, наверно, о нас не напишут.

Одеты камбезы, светильник готов
По узкой тропе поднимаемся к шахте.
Ну здравствуй, Пасть Гоф, говорим тебе вновь,
В который уж раз говорим тебе: - Здравствуй.

Мы начали снова с тобой разговор,
И пусть аргументами служат веревки,
Ну что же, друзья, я, наверно, пошел,
До встречи внизу, не зевай на страховке...

Кругом темнота, да грохот воды
И друга дыханье тишь нарушает
А где-то вверху смешная братва
Тревогу о нас друг от друга скрывает.

И скоро окончится этот сезон
Последние песни споем под гитару
И снег на прощанье покроет Дженту
Своим покрывалом, седым покрывалом...

Что за радость выйти в поле
Сразу после бодунища
И, вдыхая запах воли,
Смыть в ручье остатки пищи.

Воздух портя перегаром -
Запах устранить не пробуй,
Слишком он силен. И даром
Ты жуешь Дирол с ментолом.

Как приятна мира свежесть,
Чудно небо голубое,
Из палатки мат и шелест - 
Тоже плохо с перепою.

Нету голоса и сухо
В горле, словно был в пустыне.
С голодухи сводит брюхо - 
Зря вчера не закусили.

Прямо с неба солнце злое
В глаз лучом тебе попало.
Голова ужасно ноет,
Повернулся - марсианит.

Плеск речушки, травки зелень,
Красота родного края.
Алкоголь ужасно вреден,
Нас Минздрав предупреждает.

Что-то под ногу попалось,
Зазвенело, откатилось.
Водка? Странно, что осталась,
Хорошо, что не разбилась.

Как бы звезды не сложились,
Мы сюда опять вернемся,
И на лоне мать-природы,
Спутав пальцами аккорды,
Вспомнив прежние походы,
Обязательно напьемся.

Под землею слышен каждый шорох,
На земле кончается весна,
Что там у планеты за душой?
Надо обязательно узнать.

Но, наверно, есть такое чудо, есть
В глубине, пока еще ничьей,
Не услышать песню, а почувствовать,
Как кристалл пылающих лучей.

И романтика совсем другая - 
Это вам не горы, не леса,
Вечный мрак рассеем, распугаем,
И утроит эхо голоса.

Но, наверно, есть такое чудо, есть
В глубине, пока еще ничьей,
Не услышать песню, а почувствовать,
Как кристалл пылающих лучей.

Щели, лабиринты, коридоры,
Сумасшедший "перевал Бечо",
Фантастичней нету шкуродера,
Чем "Полет фантазии большой".

Но, наверно, есть такое чудо, есть
В глубине, пока еще ничьей,
Не услышать песню, а почувствовать,
Как кристалл пылающих лучей.

И пускай нас распинает "Ушба",
Лабиринт морочит, как назло,
Крепче камня стала наша дружба,
Крепче всех страховочных узлов.

Но, наверно, есть такое чудо, есть
В глубине, пока еще ничьей,
Не услышать песню, а почувствовать,
Как кристалл пылающих лучей.

Мы снова под землю уходим с надеждой
И солнца осколки у нас в руках,
Веселые лица, и грустные тоже
Под куполами касок на нас глядят.

А там тополя закатами венчаны,
А там журавли трубят большой сбор,
Мы в черные бездны каминами ввинчены
Лишь пламя свечи, да пристальный взор.

Удача, задача, нелегкое дело,
Вот компас разбит, фонари на пределе,
Мерцают кристаллы, как души усопших,
А там в городах ходят люди веселые.

А там тополя закатами венчаны,
А там журавли трубят большой сбор,
Мы в черные бездны каминами ввинчены
Лишь пламя свечи, да пристальный взор.

Три друга обнявшись - фонарь на троих
Добрались до входного грота, и блики
Огромного солнца, зовущего солнца
В глазах всех троих отразились на миг.

А там тополя закатами венчаны,
А там журавли трубят большой сбор,
Мы в черные бездны каминами ввинчены
Лишь пламя свечи, да пристальный взор.

И слезы в глазах, наверно от солнца,
Тот к солнцу кулак, тот к солнцу ладони,
Мы курим последнюю по кругу сигарету,
И мир нас приветствует гулом ракетным.

А там тополя закатами венчаны,
А там журавли трубят большой сбор,
Мы в черные бездны каминами ввинчены
Лишь пламя свечи, да пристальный взор.

На плече у Абрека, да напротив Урупа
Мы палатки разложим, тент взметнём над столом
И костёр еврогаза разожжём на горелке,
Чтобы бегали блики по табличке о нём...

Мы под снежником вечным ход в Подснежник откроем,
По Трубе к Осьминогу в объятия придём,
По Тропе прошагаем мы Нормальных Героев,
И по лазу Оксанки в Дорбун-Тур попадём.

Под Рогами нас встретит дождь из Доброго Утра,
А в Вуду-галерее Курью Лапу пожмем,
В пресловутых суфонах носом землю разроем,
И на Бабушкин Взвоз с грузом трансов вползём.

И польются потоки Дорбун-Тура к Урупской,
От Горыныча к Горлу текут по прямой,
Чтобы слившись в экстазе, через несколько суток,
Из-под камня пробиться Ацгарой-рекой.

Полетит моя песня меж Седой и Урупом,
С перевала Высоцкий ей помашет рукой,
И любовь к Загедану ветер в сердце разбудит,
Потому что здесь стали мы счастливей с тобой.

На плече у Абрека, да напротив Урупа
Мы палатки разложим, тент взметнём над столом
И костёр еврогаза разожжём на горелке,
Чтобы бегали блики по табличке о нём...

Я забыл, кем был Авруцкий, Николай Иваныч Пруцкий -
Атаман стратеграфической дружины
Скажем прямо, он не бог, но отыскивал как мог,
Двигал в каждом его тайные пружины.

Болять мои раны
Опять дожди, опять туманы
И тут болить и там болить
А ты неси амфиболит
Ну килограмм по надцать,
Скажем прямо, без обмана.

Морды, боги и рогИ, сунув ноги в сапоги
Я гляжу на толстый жирный абалак.
На мою больную спину эта жирная скотина
Смотрит искоса, не двигаясь никак.

Болять мои раны
Опять дожди, опять туманы
И тут болить и там болить
А ты неси амфиболит
Ну килограмм по надцать,
Скажем прямо, без обмана.

Улыбается Чугуш, по балде холодный душ
И светило скрылось в тучах навсегда
И в реке течет вода, по спине течет вода
И от воды от той не деться никуда.

Болять мои раны
Опять дожди, опять туманы
И тут болить и там болить
А ты неси амфиболит
Ну килограмм по надцать,
Скажем прямо, без обмана.

Ожидают нас дома, шалаши и терема,
Может быть и Колыма, и в сердце боль,
Но на всякий на случАй мы имеем выход - чай,
Потребляют наши души алкоголь.

Болять мои раны
Опять дожди, опять туманы
И тут болить и там болить
А ты неси амфиболит
Ну килограмм по надцать,
Скажем прямо, без обмана.

Алкоголь - такая штука, коль не пьешь - такая скука,
Перепьешь - такая мука - боже мой.
Выпил рюмку- закуси, больше - в общем не проси,
Песни пой, не буянь и бог с тобой.

Болять мои раны
Опять дожди, опять туманы
И тут болить и там болить
А ты неси амфиболит
Ну килограмм по надцать,
Скажем прямо, без обмана.

Заходи, Серега, справа - мух голодная орава
Налетает на остатки от обеда.
По ночам кота на крыше скрежеща гоняют мыши,
Если  жив остался утром - то победа.

Болять мои раны
Опять дожди, опять туманы
И тут болить и там болить
А ты неси амфиболит
Ну килограмм по надцать,
Скажем прямо, без обмана.

Гуси все летят, я не смел,
Удержать хотел - не сумел,
А теперь вини - не вини,
А назад попробуй верни.

Как лениво падает дождь,
Что же ты стоишь, кого ждешь,
Никого не жду я сейчас,
Песню написал в первый раз.

Целую неделю подряд
В городе идет листопад,
Мечется, а выхода нет,
Ну когда же выпадет снег.

Ты свое получишь сполна,
Не обнять тебя, не унять,
Осень как чужая жена,
Что ей до тебя и меня.

Переходя границу тьмы и света,
Ты вспомни, как безумно лето,
Припомни, как бушуют краски,
Пылают зори из осенней сказки.

Еще припомни, что зима
Всегда сменяется весной.
Все это в памяти с тобой,
Все это - жизнь твоя сама.

А под землей громада-вечность,
Нетленность, мрак и бесконечность,
Летят века, и нет следа,
И все же ты идешь сюда.

У нас в десятой пятилетке куча дел -
Поднять производительность труда,
А я вам предлагаю очень смело
Проект свой грандиозный, господа.
Я не кончал индустриальных курсов,
Но намекну вам кратенько на то,
Что и за счет забытых обществом ресурсов
Мы тоже можем сделать кое-что.
Мой план лоялен, дерзок и неистов,
Он создан был за 37 часов - 
Проект о приобщеньи альпинистов
К уборке урожая огурцов.
Ну, в общем слово "альпинист" для нас не ново,
Но это слово, словно чародей - 
Сачкует прикрываясь этим словом
Огромное количество людей.
А это без внимания бросают,
Про этот факт в печати не слыхать,
А ведь какие люди мерзнут, пропадают,
На них бы только сеять и пахать!
Я их встречал там, где хребты седые,
Где вечные придурки и снега,
Здоровые ребята, молодые,
А лезут прямо к черту на рога.
Я говорил с детиной бородатым:
"Куда ты прешься?" Он мне:"За мечтой!"
"Я",- говорит. "За светлой, за крылатой,
И наслаждаюсь горной красотой".
Кричит: "Я весь Кавказ облазил в кошках,
Я альпинист, и дом мой - Безенги!"
Подумал я: "Вас всех бы на картошку,
Чтоб вы себе прочистили мозги".
Там будет вам гора Белалакая,
И тетка Сулахат, и Суфруджу,
Там будете вы вкалывать икая,
А вот тогда на вас я погляжу.
Когда за час разгрузишь три машины,
Так о другом захочется мечтать,
Тогда плевать на безенгийские вершины -
Тебе бы бочку пива и кровать.
Или на пруд после работы валишь
Толпой колхозной в триста человек,
Тогда тебя арканом не затянешь
На лед, на холод, и на грязный снег.
В широком поле есть где разгуляться,
А бабы там красивы, как во сне,
На бабе то приятней распластаться,
Чем на холодной каменной стене.
Но этот план несбыточный немножко,
Ведь альпинистов в поле не загнать,
Эльбрус не заменить горой картошки,
И красоты у Шхельды не отнять.
Так как же нам решить задачу эту?
Как деды говорили на заре:
Коли гора не ходит к Магомеду,
Так Магомед притопает к горе.
И тут вы сразу представляете картину,
Как из альплагеря в штормовках поутру
Выходят бородатые детины,
А вместо ледорубов по ведру.
И склон лопатя триконем железным,
Не разгибая шеи и спины,
Соединяют нужное с полезным
И пашут в связках с толком для страны.
Поют по ходу песенку лихую
И вяжут булиня одним концом,
И я тебя через ледовый крюк страхую,
Когда ты лезешь в куст за огурцом.
Идет работа до седьмого пота,
И склон гудит с восьми и до восьми,
Вот это я скажу вам патриоты,
Вот это альпинисты, черт возьми!
Так что не надо нам грустить ни в коем разе,
Не надо ныть, ведь мы же молодцы,
А надо просто где-то на Кавказе
Пахать поля и сеять огурцы.

Уходит группа в зияющую пасть,
Взять бы с собой хоть солнца частицу.
Коснись простора ты синего всласть - 
Кто знает, прийдется ли тебе возвратиться.

Давно отгрохотали бурлящие потоки,
Расставили ловушки демоны зла,
Кто знает, что ждет нас за тем поворотом,
Угрюмо хранит свои тайны тьма.

Мы рубим ее мечами лучей,
Ответит она грохотаньем обвала,
А где вдруг заплачет писком мышей,
А где рассмеется горстью кристаллов.

Здесь с жизнью ты связан лучом фонаря,
Что пропасть - поймешь ты только в полете,
Твой труп не обмоет слезами роса,
И помощи крик наверх не пробьется.

Но нет, ты не погибнешь, увидишь зарю,
Обнимешь ты небо больными руками,
И солнце обнимешь, и травы обнимешь,
И песню победы услышат твою.

Глядь полночь, Бог впомощь,
А ну вылазьте братцы из могил,
Да седлайте вы друг другу шеи,
Главное, чтоб было пострашнее,
Дьявол нам удачу подарил.

Спокойно, по коням,
Пострашнее братцы заревем,
Если мы сейчас кого догоним,
То тогда не буду я покойник,
Если рук и ног не оборвем.

Глядь бродит еще один,
Ишь, паскуда, держит интервал,
Братцы, да ведь это ж поп Мифодий!
Что он делал в этом огороде?
Стало быть капусту воровал!

Спокойно, по коням,
Пострашнее братцы заревем,
Если мы сейчас кого догоним,
То тогда не буду я покойник,
Если рук и ног не оборвем.

Глядь едет на лисапеде,
Это ж комсомольский секретарь!
Видно, наше дело, братцы, худо,
Нам пора уматывать отсюда - 
Прячь скорей в могилу инвентарь.

Спокойно, по коням,
Ишь, заметил и за нами прет,
Если этот гад кого догонит,
То тогда не буду я покойник,
Если рук и ног не оборвет.

Грот с колонадой остался на карте,
Окончена съемка, захлопнут планшет,
И в этот момент мы увидали
Этот странный след, чей-то странный след.

Уйти не увидев, уйти не изведав,
Так что же нам делать, идти или нет?
Напарник заметил: "Контрольное время" - 
Мы теряем свет, мы теряем свет.

Но слепят нас блики кристаллов,
И манит серебрянный звон темноты,
Напарник не выдержал - след манит,
Сказал: "Я иду... решай!" - "Я как ты!"

Камины улетают с бесовским воем,
А впереди все тянется этот странный след,
Этот странный след, этот след ничейный,
Мы теряем свет, мы теряем свет.

Ходил я немало, бывал я в завалах,
Я видел, как мерцает в пещере скелет.
Мы слишком ушли - так еще не бывало,
Мы теряем свет, мы теряем свет.

И вот когда время стучать перестало,
Ударил по нервам напарника смех:
След уходил очень скандально
По потолку вертикально вверх.

В белой палате решетки на окнах,
Рубашки хорошие, рукавов только нет...
Он видит гномов, мне снятся жабы,
Мы теряем свет, мы теряем свет.

Дырка в склоне видна - не пролезет даже кошка,
Можно руку протолкнуть, поднатужившись немножко,
А начальник орет: "Сюда будем залезать!"
Сталактит твою пещеры мать.

А зачем туда лезть посудите-ка вы сами - 
Потрепаться можно здесь лишь с летучими мышами,
А они как запищат - ничего не разобрать,
Сталактит твою пещеры мать.

Здесь и шагу не супить - все бездонные колодцы,
А начальник травит муть, дескать, мы первопроходцы,
А в колодец упадешь, так костей уж не собрать,
Сталактит твою пещеры мать.

Мы, спускаясь сюда, посидели в одночасье,
А начальник все орет - ишь дорвался гад до власти,
А еще ведь отсюда нам прийдется вылезать,
Сталактит твою пещеры мать.

Мы заплакали тогда, что костьми здесь все мы ляжем,
А начальник все орет, да узлы морские вяжет,
Он, собака, горазд нас пинками подгонять,
Сталактит твою пещеры мать.

Надоело терпеть - с диким ревом троглодита
Мы ударили его прям по каске сталактитом,
И пошел он по шахте каскады вниз считать,
Сталактит твою пещеры мать.

И поехав домой, чтоб не все было забыто,
Мы захватим с собой по кусочку сталактита,
Чтобы вспомнив былое ты с улыбкой мог сказать:

"Сталактит твою пещеры,
Все начальники - химеры,
Лабиринты, коридоры,
Гроты, залы, шкуродеры,
Все веревки, стремена
От поверхности до дна,
Отдохнуть и полежать
И с улыбкою сказать
Сталактит твою пещеры мать!"

Прощай, моя сокурсница, пока
И на перроне слов почти не надо,
Я увожу в кармане рюкзака
Влюбленные твои четыре взгляда.
Я увожу в кармане рюкзака
Влюбленные твои четыре взгляда.

Пройдем сквозь камнепады, гром и град,
И глетчеров коварные капканы,
Где нас уж не достанет ректорат
И самые бывалые деканы.
Где нас уж не достанет ректорат
И самые бывалые деканы.

Наш гитарист с рождения небрит,
Питаемся одной хвоей еловой,
Зато желудкам нашим не страшны
Шницели студенческой столовой.
Зато желудкам нашим не страшны
Шницели студенческой столовой.

Похлопали Эльбрус мы по плечу,
На брудершафт мы выпили с Казбеком,
И если даже очень захочу - 
На месяц стану снежным человеком. 
И если даже очень захочу - 
На месяц стану снежным человеком.

Электровоз рванулся вдаль летя,
Твоя слеза прожгла мою штормовку,
Коль любишь, сдай , родная, за меня 
Все три моих переэкзаменовки.
Коль любишь, сдай , родная, за меня 
Все три моих переэкзаменовки.

Словно острая сабля твой стан,
Взгляд - рубин раскаленный.
Если б был я турецкий султан Мах-муд,
Я бы взял тебя в жены.

Я бы в косы твои жемчуг вплел -
Пусть завидуют люди,
Я бы сердце тебе приподнес - на, жри,
На серебрянном блюде.

Что потупила взор, что молчишь?
Пальцем трешь штукатурку,
А сама потихоньку, как мышь шур-ша
Ночью бегаешь к турку.

Этот самый турецкий султан -
Он дурак и невежда.
Третий день я точу свой кинжал: вжик-вжик,
На четвертый зарежу.

Изрублю его в мелкий шашлык,
Кабардинцу дам шпоры,
И накинув на плечи башлык боль-шой,
Я умчу тебя в горы.

Среди пихт на зеленой траве
Мы играть будем в прятки,
И четыре чумазых раба нег-ра
Щекотать будут пятки.

        Em     G          H7
Грязные комбезы, брошенные в угол,
       Em        D       G
Спальником завешено узкое окно.
    E           Am     D      G
Ходит над пещерами воющая вьюга,
   Em          G     H7         Em
В маленькой избушке жарко и темно.

Бегемот со Шкипером мотив припомнят старый,
Голову рукою Липа подопрет.
Подтянувши струны старенькой гитары,
Следом Дядька Борман им тихо подпоет.

Эту песню гнусную забыть давно пора нам,
Наглухо жумары и сердца зачехлены.
Снова с перевала тянет снегом и туманом,
Снова ночь нелетная даже для луны.

Веселые романтики, пещерные бродяги,
Наша жизнь - мальчишеские вечные года.
Прочь тоску гоните, выпитые фляги,
Ты нам, сейсмослужба, счастье нагадай.

Солнце незакатное и теплый ветер с веста,
И жумар привычный в стосковавшихся руках.
Ждите нас невстреченные школьницы-невесты
В маленьких асфальтовых южных городах.

Грязные комбезы, брошенные в угол,
Шкиперовской курткой завешено окно.
Ходит над пещерами воющая вьюга,
В маленькой избушке жарко и темно.

Солнце закатилось спать за горизонт,
Тянется ночная смена.
Я гляжу на шпиндель грязного станка,
Хочется уснуть мгновенно.

Мотор ревёт, гремит со страшной силой,
И, разгоняя ночь и тишину,
По сантимет-рику, по сантиметру
Коронка лезет, лезет в глубину.

Выбрал я недаром Горный институт - 
Трудную судьбу бродяги.
Лучше по болотам прокладывать маршрут,
Чем всю жизнь марать бумагу.

Мы будем пить и жрать со страшной силой,
И, разгоняя ночь и тишину,
По сантимет-рику, по сантиметру
Всю жизнь вгонять коронку в глубину.

Смерть придёт как призрак - грязный и босой
Где-нибудь в хребтах Выранга,
Тяпнет и скопытишься, и даже не косой,
А семиметровой штангой.

И зарёвет мотор со страшной силой,
Когда под гробовую тишину
По сантимет-рику, по сантиметру
Нас на верёвках спустят в глубину.